Все Кино Музыка Театр Книги Искусство Игры Архив 28 февраля 2014 «Все эти годы мы ловим эхо»

Рок-группа «Сплин» в 2014 году выпускает свой двенадцатый студийный альбом. Пластинка «Резонанс» станет первой двойной в истории группы: ее лидер Александр Васильев написал достаточно новых песен с осени 2012 года, когда вышла предыдущая студийная работа группы «Обман зрения». Первая часть двойника уже готова; «Резонанс. Часть 1» выйдет на диске 7 марта, а послушать ее можно уже сейчас. «Лента.ру» представляет свежую студийную пластинку группы «Сплин» и публикует интервью с Александром Васильевым о новом диске, Борхесе, Radiohead, Высоцком и рэпаках на одном аккорде.

Александр Васильев:

— Мы не то чтобы захотели записать свой «Белый альбом» — я даже не думал про это, честно говоря. Просто накопилось очень много песен, и поэтому мы решили в этом году выпустить двойник. Первая часть диска уже перед вами, а вторую мы прямо сейчас записываем.

Концепция у обеих частей одна и та же. Так сложилось, что песни всегда получаются очень разноплановые: есть жесткие, есть мягкие, есть быстрые, есть медленные, есть печальные, есть веселые и так далее. И главная задача — разбросать их по пластинке так, чтобы подряд не шли две одинаковые песни, чтобы все время в альбоме что-то менялось, бросало из стороны в сторону. Но и чтобы в итоге все они слились в один альбом, чтобы все было органично, ничего не выпадало. Вот и вся концепция. Одна песня заканчивается, и начинается нечто совершенно иное. Этот принцип взят мной из «Монти Пайтона», я его придерживаюсь, мне он жутко нравится.

Грубо говоря, резонанс — это эхо. Все эти годы мы ловим эхо. Мы выпускаем песню, спустя какое-то время играем ее на концертах и видим, что весь зал подпевает. Вот он и есть, резонанс. Он нас всю жизнь сопровождает. Резонанс всегда с нами, резонанс впереди нас, да здравствует резонанс!

Альбом издается лейблом Navigator Records. Купить и скачать диск можно на iTunes или в других цифровых магазинах.

С одной стороны, в этой пластинке нет ни слова об окружающей действительности. Лучше петь о вечных вещах, которые никуда не уходят, никуда не денутся. С другой стороны, есть еще один момент — я его вытащил из Борхеса. Однажды он с приятелем обсуждал шарады: это когда вы загадываете какое-то слово и пытаетесь его описать в нескольких предложениях. В диалоге у Борхеса один другого спрашивает: какого слова не должно быть в шараде с ключевым словом «шахматы»? Можете ответить на этот вопрос? Конечно, там не должно быть слова «шахматы». Поэтому, если вы хотите спеть об окружающей действительности, то не пойте о ней. Этот принцип был сформулирован в книге «Дао дэ цзин» еще за много веков до Борхеса. «Если хочешь быть первым, иди последним»; «говорящий не знает, знающий не говорит»; и так далее. Это главный принцип и в альбоме, и в жизни.

— Несмотря на то, что уже почти сто лет и наше государство, и внешние враги последовательно уничтожают население России, и в особенности его интеллигентную часть — думающих людей, ученых, людей искусства, военачальников и так далее, российская интеллигенция оказалась неистребима. Она прорастает с каждым годом, с каждым поколением обновляет свои ряды как ни в чем не бывало. Как сорняки, как ни странно. Интеллигенция — это сорняк, ее не истребить. Несмотря ни на что, в нашей стране полно думающих, мыслящих людей с высоким IQ. Очень многие из них любят нашу группу, ходят на концерты, и поэтому я уверен, что эту пластинку они поймут с первого-второго-третьего прослушивания, и это будет их пластинка.

Бывают ситуации, когда надо спеть напрямую. Герой, способный на это, появляется в обществе, когда ему пора появиться. Когда почти 30 лет назад Цой пел «Перемен», а Гребенщиков — «Поезд в огне», это было очень яркое время — действительно, время перемен. Оно просто подталкивало их к этим фразам, и поэтому эти песни стали такими крылатыми.

В нынешней ситуации мне не хотелось бы мутить воду. Я крайне осторожно отношусь к фразам, которые могут спровоцировать общество на что-нибудь плохое. Специально выступать по какой-либо социальной тематике мы никогда не будем, но если нас спросят — да, мы можем ответить на любой вопрос.

Сейчас время застоя. Наша страна напоминает скорее пруд, нежели реку. Хочется, чтобы ситуация поменялась. Хотя я считаю, что перемены в обществе происходят все время, либо по внутренним причинам, либо из-за внешних. Ничто не происходит на пустом месте, наше настоящее целиком и полностью зависит от нашего прошлого.

— Мы всегда тяготели к струнным. Они были и у The Beatles, и у Led Zeppelin в песне «Kashmir»; многие рок-группы записываются со струнным квартетом. Слава богу, среди наших друзей, близких знакомых и коллег появились сильные скрипачи, чем мы сразу же воспользовались.

Когда делаешь песню вместе с группой, важно найти правильный темп, правильную тональность. Мне повезло оказаться в очень хорошей компании людей и музыкантов, которым просто достаточно наиграть песню. Они тут же ее подхватывают, договариваются между собой, раскидывают на партии, и через две-три репетиции эта песня уже в принципе готова к записи. Вот в чем кайф!

Эти ребята могут сыграть в любой мировой группе! Послушайте, барабанщик ну просто ломовой, как он держит ритм! Басист, послушайте, что вытворяет! Гитарист сколько наворотил партий, основных и дополнительных! У клавишника какие минималистичные партии, но как в тему! Трубачей мы звали из группы «Ленинград» и группы Markscheider Kunst. Плюс струнные. В итоге на альбоме сыграло человек 15. И это все очень хорошие люди, сильные профессионалы.

Мы имеем полное право не комплексовать перед западными музыкантами. Наша страна всегда хотела быть вровень во всем с остальным миром: в политике, в экономике и в искусстве в том числе. И очень часто Россия удивляла мир своими композиторами, режиссерами-постановщиками, хореографами, учеными, космонавтами. Я надеюсь, что этот альбом звучит достаточно по-европейски или по-американски, то есть на мировом уровне. Пусть и на русском языке, что, естественно, сразу нас отсекает от большей части населения планеты Земля. Но тем не менее у нас есть 350 миллионов русскоговорящих, это очень много и прекрасно, мы им всем дарим этот альбом!

Если делать упор только на музыку или только на текст, песня выйдет однобокой. Музыка и текст — это две волны, которые между собой резонируют, и тогда возникнет третья волна, называемая песней. Именно ее и подхватывают люди. Это как мама и папа, у которых в результате появляется ребенок.

— Похожи ли мы на Radiohead? Я вам скажу честно, что я давным-давно перерос эту группу. Если мне особо что-то в ней и нравилось, так это игра ее гитариста Джонни Гринвуда, который действительно уникален и неповторим. Его гитара звучит так, как гитара по идее не должна звучать — она ревет, свистит, шумит. Когда мы в 1997-м году это услышали, мы все обалдели. Но долго их поклонником я быть не смог по одной простой причине — у них в песнях всегда одна и та же единственная эмоция. Эмоция человека, забитого в угол, зажатого в толпе, несчастного страдальца. Мне эта эмоция чужда и не свойственна. Группа Radiohead никогда не позволяла себе такой веселый рэпачок, как «Ай лов ю!» или полный беспредел типа «Все наоборот».

Если уж говорить о рок-группах, то мне в этом смысле всегда нравились The Doors. У них встречались такие же песни-пародии, достаточно вспомнить «Oh, show me the way to the next whiskey bar» [«Alabama Song», прославленная The Doors, была написана Бертольдом Брехтом и Куртом Вайлем]. У Джима Моррисона более разнообразная и широкая палитра чувств. Он был и грубым мужиком, и нежным лиричным поэтом, был веселым и бесшабашным, и был гневным, агрессивным, он был более разнообразным.

А если брать из наших, то ориентир, в первую очередь, Высоцкий. На предыдущем альбоме мы ему отдали дань песней «Черная „Волга“». Мне всегда хотелось переписать песню Высоцкого «Дорога, а в дороге — МАЗ, который по уши увяз»; мне очень нравилось, что главный герой — грузовой автомобиль. Мне всегда хотелось написать подобную песню, и вот пришел такой образ черной «Волги». А на новом альбоме, в принципе, в каждой песне отдается дань уважения Высоцкому, потому что он наш самый сильный автор.

Я, конечно, слушаю современную музыку, слежу за чем-то, но зачем я за этим всем слежу, непонятно (смеется). Потому что крайне редко что-то появляется. Хотя наверняка что-то появляется, но меня в первую очередь интересуют только гении, уровня Джима Моррисона и Владимира Высоцкого. Ну а остальные, средние авторы, господи, ну что с них взять, дай бог им здоровья и всего такого.

Высоцкий 20 лет писал песни на одних и тех же трех аккордах, и при этом каждый раз все они отличались друг от друга. Поэтому вопросы про три аккорда не принимаются. Дело не в количестве аккордов, а в том, есть что сказать человеку или нет. Вот я сейчас пойду в гараж к ребятам, у меня есть один рэпак на одном аккорде, мы его запишем, и ты придешь в декабре в «Олимпийский» и увидишь, как весь зал хором будет подпевать, и никто даже не задумается, сколько там аккордов!

— Я никогда не приду к своему музыкальному идеалу. Впереди и позади меня огромный лабиринт со своими коридорами, галереями, зеркалами и тупиками. Он бесконечен и ограничен только нашей смертью. Так что дерзайте! Вон, Пол Маккартни в 70 лет стоит на Таймс-сквер и поет свои новые песни. И мы тут в Питере найдем свой Таймс-сквер и, когда нам по 70 исполнится, тоже будем там свои песни исполнять. Все будет зашибись!

беседовал Александр Филимонов