The Toobes: мы по-прежнему хотим собрать стадион
«Мы с Димой вместе первые сиськи потрогали» — Как лето? Играете много концертов. Успеваете отдохнуть между ними? Стас Ломакин : Жаркое лето. На самом деле, всего хватает: и работы, и отдыха. Всё нормально. Наш третий альбом готов, он сидит и ждёт. А мы просто терпим, выдерживаем его. Костя Пыжов: Держим паузу. Стас: Самое классное, что буквально вчера появился новый альбом, четвёртый. Точнее, материал к нему. И мы планируем за сентябрь, пока он горячий-горячий, запустить его, чтобы не было никаких перезадержек. Самим надоело уже тянуть время. Такая вот затравочка! — А к третьему материал как писался? «Синдром второго альбома» вас вроде не затронул. Синдрома третьего не наблюдалось? Стас: Мы всем объясняем, что записали третий альбом, а выпускаем четвёртый, потому что переписали его уже десять раз. Уже тошнит от этого диска. Костя: Не хочется даже и думать об этих песнях. Но вообще всё классно, новый этап, ступенька вверх, и сочинялось всё это с другим подходом, не таким, как раньше. И тем не менее это всё равно The Toobes, и это самое главное. Мы не меняли стилистику слишком сильно, не превращались в какую-то другую группу. Стас: Да, самое главное, что мы гнём свою линию. Остаёмся рок-бандой Костя: Более лиричными стали. Но это тоже хорошо. Стас: Старые мы стали. — Вот вы сейчас говорите «рок-группа», а ведь когда-то утверждали, что рок давно уже умер и в чистом виде не существует… Костя: Ну, кто-то же должен его играть! Рок умер, но играть его всё равно надо. Стас: Моцарт тоже умер. Моцарт, Паганини — все умерли. А музыка остаётся. И мы пока живы. Вот, познакомьтесь: с нами сейчас Дима играет, уже второй концерт. Любимый мой друг детства. Суперклассный басист! Дима Виницкий: Мне что-нибудь сказать? Тубс — говно! :) — Расскажите, почему у вас появился Дима. Стас: На самом деле, Дима у нас не появлялся, он всегда был. Дима: И Дима всегда будет! Стас: Давай, расскажи о себе что-нибудь. Дима: Да это просто легенда. На самом деле, мы со Стасом начали заниматься музыкой ещё в шесть лет. Стас: Первую порнуху мы вместе увидели. Дима: И первый концерт тоже. Стас: Первую гитару раздолбали вместе. Дима: Первые сиськи потрогали. Стас: Да. Друг у друга! На самом деле, я вообще не знаю, почему мы разошлись с Димой. Наверное, потому что он уехал в Лондон. Костя: Вы не расходились, вы просто сделали такую паузочку. Дима: Да, у нас была пауза, а теперь всё хорошо. — Дима, давай всю правду. Дима: Да они играют всё под фанеру, я вообще ничего не лабаю, я даже партии не учил! А вообще неожиданно получилось, конечно. Стас позвонил мне и говорит: «У нас через неделю концерт, можешь сыграть?» Я отвечаю: «Конечно, могу». За неделю разучил материал — вот играем, нормально выходит. О дальнейших планах пока ещё сложно говорить. Думаем. Продолжаем работать. — А что Стас Мурашко? Стас: Пока нормально, по-моему. Ему виднее. — То есть он сам так решил? Стас: Да. Костя: Мы вообще решили не говорить об этом, не раздувать ничего. Это жизнь, случается что угодно. — И никаких определённых причин ухода нет? Стас: Всё это личное. Даже нет смысла это обсуждать, это не касается музыки. Это жизнь, тут всё по-настоящему. Я думаю, время покажет причины. И ещё время лечит. Может, что-то произойдёт, когда мы сами начнём понимать. — Рассматриваете возможность, что Стас может вернуться? Стас: Никто ведь не знает, как получится. Есть такая фраза «никогда не говори никогда». То, что сейчас у нас происходит, — это стечение обстоятельств. Мы всегда течём по плывению… то есть плывём по течению! У нас нет менеджмента, мы сами по себе. Степные волки. Как хотим, так и делаем. Костя: И никакого плана действий у нас нету. Есть только ощущения, внутренние стимулы, которые двигают нас. Стас: Ещё идея собрать стадион остаётся неизменной. Костя: Состав меняется, а идея остаётся. Стас: Караван идёт. Костя: Собака лает. — А как Дима влился в группу? Стас: Да мы вообще в шоке! Первый же концерт был просто шикарным. Дима: Мы репетировали по скайпу с Костей. Один раз. Костя: «Смотри, тут, короче, на пятом ладу вот этот палец…» Дима: Да-да, так и было! А потом я приехал, и мы отыграли хороший концерт. Стас: Я думал, что так не бывает. — Может, Дима всё это время тайно все песни разучивал? Стас: Не, я так не думаю. У него ведь своя банда — 2morrow2late. Заебись банда. Я с удовольствием посетил уже десяток концертов. — А что будет с 2morrow2late? Дима: 2morrow2late остаётся, никто не разваливается, мы продолжаем играть. Я считаю, что, если у тебя несколько проектов, в этом нет ничего плохого. Если ты со всем справляешься, успеваешь, почему нет? Басист и барабанщик 2m2l играют ещё где-то, да и мне такая возможность очень нравится. Во мне до этого очень долго зрела мысль, что я хочу что-то поменять, поиграть другую музыку. И ещё я очень соскучился по бас-гитаре. Я всю свою жизнь на басу играл, гитару в руки взял в 2morrow2late пять лет назад. Все эти пять лет я жутко скучал по бас-гитаре и сейчас я просто отрываюсь и ловлю огромнейший кайф. Костя: Резонируешь от низких струн на сцене. Стас: Наш основной принцип остаётся: мы всё делаем ради удовольствия. Когда удовольствие пропадает, становится страшно. Если удовольствия нет, значит что-то идёт не так. — Бывают моменты, когда надо вернуться назад и посмотреть, что к чему? Стас: Бывает, что надо приостановиться, но назад мы никогда не возвращаемся. — А как же с многократной перезаписью третьего диска? Костя: Это не возврат назад. Если запись не вышла, значит для слушателя её и не было вообще. А ведь в итоге всё делается для слушателя. — Новый материал уже с Димой пишется? Стас: Пока мы у него спрашиваем, а он ещё пережёвывает. Но от него всё зависит. Материала очень много. Дима: Я так быстро пока не могу соображать. Я просто сегодня ещё ничего не ел. «О группиз пока только мечтаем» — Становится сложнее не копировать самих себя? Костя: Я понял, что не надо переживать по поводу самокопирования. Стас: А я об этом вообще не думаю. Костя: Очень многие музыканты доходят до той ступени, когда понимают: «Я вроде сыграл уже всё, что умел. Сейчас надо всё поменять, переделать, не копировать себя». Это неправильно. Есть то, что ты делаешь лучше всего. Вот я знаю, что я лучше всего играю определённые три ноты. И я буду их всю жизнь играть, потому что это круто, это то, что мне приносит удовольствие. Дима: Сейчас в мире идёт время копирования. Нет чего-то не скопированного. Костя: Дело даже не в копировании, просто есть какой-то общий музыкальный космос, который содержит все лучшие идеи, которые были когда-либо в мире. И этот космос путешествует от музыканта к музыканту, перерождается десять раз. Стас: Во-первых, в мнении критиков и музыкантов о том, что «The Toobes играют по кальке, это всё ерунда, это уже в семидесятых все сыграли», я ничего страшного не вижу. А во-вторых, я так и не услышал за последние десять лет чего-то нового. Дабстеп? Вроде и да, но я вот недавно послушал альбом Prodigy 96-го года и понял, что там всё это уже было, только чуть тише и медленнее. Изобретать велосипед не хочется. Самое главное — гнуть свою линию. — Давайте о вашем космосе. Вы много путешествуете: Россия, Польша, Украина. Где ваш космос воспринимают лучше? Где публика теплее, где умнее? Стас: А мы об этом уже не думаем. Костя: Не бывает публики лучше или хуже. Бывает публика случайная, а бывает неслучайная. Стас: Вот здесь, на «Дружбе», случайной публики почти нет. Из случайных я разве что ВДВшников видел здесь, но у них же праздник сегодня. Костя: Бывает, что люди скептически к нам относятся, но меняют своё мнение, когда услышат нас живьём. Нельзя за всех говорить, крутые концерты бывают где угодно: и в Минске, и в какой-нибудь маленькой деревне. Стас: Каждый концерт имеет свой шарм. Последний раз мы играли в пионерском лагере, в городе Рын, на турбазе, прямо возле озера. И это было просто неописуемо! Эдакая Nirvana образца 91 года. Мокрые стены, биток подростков, просто яблоку негде упасть, и дикий слэм. Я думал, что такого уже не бывает. Костя: Даже не в слэме дело. Люди тебя слышат, подхватывают на лету, и получается очень круто. А ребятам лет 17–18 от силы. Стас: А ещё интересно, что за нами путешествует энное количество людей, которые отслеживают наши концерты. Так сказать, фан-база. — Группиз? Стас: Нет, группиз — это совсем другое. — Но они тоже есть? Костя: Группиз? Не, не слышал. Стас: О группиз мы пока только мечтаем. Одна девочка уже пятнадцать концертов подряд ездит за нами по Польше. Возит с собой майку с нашим логотипом, а мы там расписываемся, ставим даты. Сегодня её, конечно же, не будет: визу очень сложно получить. — А в Беларуси есть люди, которые на все концерты ездят? Стас: Может, и есть, только мы об этом не знаем. — В Польше у вас сейчас концертов больше. Стас: Потому что Польша больше. Фестивали такого плана, как «Дружба», есть в каждом городе. Впрочем, хочу сказать, что здесь фестиваль очень классный, нам нравится. — Ощущаете себя дома? Костя: Мы ощущаем себя дома на сцене. Я чувствую, что сцена — это то место, где я должен быть, мой главный дом. И дело не в границах, паспортах, национальностях и всём этом говне. То, что ты делаешь, — это и есть твой дом, твоя крепость. — Давайте об Украине поговорим. Вы писали слова поддержки на своей странице ВКонтакте, были на концерте в Киеве в марте. Какова ваша позиция по этому вопросу? Стас: Наша позиция — пацифизм. Мы пацифисты, как в шестидесятые. Костя: Не пропагандируем ничего, потому что пропаганда — это плохо. Стас: Когда ты сам не знаешь, что происходит, это жопа. Костя: Видно, что там происходит что-то плохое, и очень не хочется, чтобы люди от этого страдали, велись на пропаганду. Мы знаем, что наша публика была до и будет после этого всего, и неправильно принимать какие-то радикальные позиции. Люди ни в чём не виноваты. — Не было страшновато ехать в «горячий» Киев? Стас: Конечно, немного боялись. Костя: Но мы очень круто съездили. По-моему, люди, которые там живут, даже не в курсе, что на самом деле происходит. Стас: Это тоже был один из фантастических концертов, когда яблоку некуда упасть в клубе. Люди жаждали музыки, ведь сотни концертов отменились. Мы решили, что надо ехать, и не пожалели ни капли. Нас просто на руках носили. Костя: Киев, мы вас любим! Стас: У нас в планах осенью презентовать альбом в том числе и в Киеве. У нас там есть своя публика, и мы не можем их обижать. Костя: Они сами хотят, чтобы всё это зло поскорее закончилось, они хотят какого-то расслабона, и они хотят нас. Неправильно отказываться из принципа. «Рок-н-ролл, трасса, автобус, изжога и диарея» — Раз уж заговорили о презентации, признавайтесь: есть конкретные планы? Стас: Мастер-диск лежит в полной боевой готовности! Планируем выпустить альбом на виниле для коллекционеров. Ориентировочная дата — 1 сентября. Костя: Интересно, какой день недели будет 1 сентября?.. — Понедельник. Костя: Отлично! Понедельник — день тяжёлый, все послушают новый альбом, будут комментить: «Блин, что за говно они записали, ё-моё!» — А кто-то будет издавать диск? Стас: Пока до конца непонятно, кто, но кто-то будет. Как минимум мы попадаем в дистрибьюцию Польши, Германии. И Беларуси, очевидно. Россия и Украина нас, если честно, в этом плане это не очень интересуют: англоязычная музыка там в магазинах не продаётся. — А концертная презентация? Стас: Идеи есть и уже примерные даты есть, но рано их пока озвучивать. В Минске где-то в ноябре планируем. А вообще — Польша, Украина, Беларусь, столицы, крупные города, рок-н-ролл, трасса, автобус, голод, сон… Костя: Иногда наоборот: не-сон и переедание. Стас: И перепивание. Изжога, диарея. — На осень у вас был запланирован концерт в Нью-Йорке. Планы ещё в силе? Стас: Да, пока их никто не отменял. Костя: Но ведь ещё не осень. Стас: Понимаете, в Штаты нельзя ехать на месяц. Надо приехать на полгода — и понять, что надо оставаться, ведь там рок-н-ролл, все дела… Дима: И работа есть: можно устроиться машину помыть, заработать пятьдесят баксов. Костя: Можно комбарь какой старый купить, а потом продать белорусам на ebay подороже. — Значит, в планах есть американский рынок? Стас: Обязательно! Костя: У нас много прослушиваний в Америке. Значит, там у нас есть своя публика, и мы должны к ней попасть. Стас: Проблема тут уже не в границе, а в расстоянии. Летать 12 часов туда, 12 обратно — это же с ума сойти. Костя: Наверное, мы ещё не такие большие. Стас: Но пробовать будем. Это у нас в планах — продвигать белорусский продукт. — Кстати, на белорусском песни записывать не планируете? Стас: Да, можно, мы не отказываемся от такой идеи. Только это будет уже не The Toobes. — А если пригласить в гости вокалиста, который споёт по-белорусски? Костя: Вот это нормально будет. Стас: Да, но это тоже будет не The Toobes, это будет проект. Но мы не против. Мы недавно играли на стадионе в городе Гжешуве, и я там пел на польском. Но это были не The Toobes, это был сплит, коллаборация. Костя: А вообще, и на белорусском можно, и на русском спеть. И на украинском тоже. Стас: Да, и на французском. — Вот смотрите: «Ляписы» сейчас уйдут, а вы запоёте по-белорусски. Может, сразу станете безусловной группой номер один в Беларуси? Стас: Нет, так не будет. Чудес не бывает. — А кто, если не вы? Стас: Akute — самая охуенная банда, я за них. Я считаю, группа должна на беларускай мове петь. Не факт, что это должен быть рок. Эта музыка должна быть доступной, это должен быть такой попкорн. Как «Ляпис Трубецкой». Дима: Есть ещё Лявон Вольский. Стас: Возможно, но он уже своё упустил, мне кажется. У него было классное время, классные хиты… А сейчас молодая кровь должна быть. Мне кажется, у Akute получится. — Akute в регионах востребованы даже больше, чем в больших городах. А у вас с этим как? Стас: В регионах о нас немногие знают, потому что нас нет ни по телеку, ни по радио. Костя: У нас когда-то были попытки пробиться. Нам говорили: «Что-то, ребята, у вас какая-то некачественная запись». Стас: «Вот это вы неправильно играете!» :) Костя: Когда я такое слышу, у меня возникает вопрос: «Чувак, ты вообще соображаешь, что говоришь?» Стас: Мы сейчас ищем у себя хит, чтобы он понравился большей массе людей. Какую-нибудь говняную песню — чем хуже, тем лучше. Но её не будет в новом альбоме, потому что там у нас все классные песни! :) — Сейчас вокруг выходит много идиотских законов — российским блогерам, например, приказали переделаться в СМИ, запретили ругаться матом в интернете. Если и рок-н-ролл запретят, что делать будете? Стас: Мы будем играть рок-н-ролл, как ни крути. Мы скажем, что играем что-то другое, а сами будем играть рок-н-ролл. Дима: Надо будет мюзикл делать. Я вот ходил на мюзикл «We Will Rock You». Там как раз про запрет рок-н-ролла. Люди уже забыли о существовании рок-н-ролла, но они всё равно докапываются до правды, понимают, что в их душе рок-н-ролл остался, и протестуют. И в конце звучит «We Will Rock You», и по-другому нельзя. Костя: Как вообще можно запретить рок-н-ролл? Может, музыку конкретного жанра запретить и могут, но ведь никогда не удастся запретить то, что происходит у тебя в голове. А там самый главный рок-н-ролл. Человека можно убить, искалечить, но его сознание никогда не изменишь. Стас: Искусство вообще запретить нельзя. Если тебе хочется написать песню, ты не можешь себе самому запретить, и если она уже написана, то её не получится исключить. Ты не можешь запретить писать песню, как не можешь запретить сходить в туалет. Возможно, эту песню не возьмут на радио, возможно, я не смогу её сыграть на концерте. Но искусство уже случилось. Источник: ultra-music.com |