Жизнь после смерти

На прошлой неделе глава российского правительства Дмитрий Медведев заявил о создании Фонда развития моногородов (ФРМ) под эгидой Внешэкономбанка. Это произошло на заседании наблюдательного совета ВЭБа. По словам Медведева, фонд «будет финансировать транспортную и коммунальную инфраструктуру и способствовать запуску инвестпроектов».

Разговоры о создании специализированного фонда начались еще в конце июля, когда правительственным постановлением были утверждены категории моногородов в зависимости от рисков ухудшения их социально-экономического положения.

75 из 313 моногородов отнесены к первой категории сложности. Данная категория определяется наличием двух из следующих пяти признаков: градообразующее предприятие закрыто или находится в процессе банкротства, сокращение численности сотрудников предприятия составило или запланировано в размере более 10 процентов от штата, конъюнктура рынка неблагоприятна (этому признаку, кстати, соответствуют и внешнеэкономические санкции). Кроме того, в первую категорию сложности попадают моногорода, где уровень безработицы в два раза выше средней по России и/или население оценивает социально-экономическую ситуацию как неблагополучную. Во второй категории — на грани риска — 149 муниципальных образований, а в третьей — благополучной — 89.

Деятельность создаваемого фонда, таким образом, в первую очередь будет направлена на стабилизацию ситуации в моногородах первой группы. На 2015-2017 годы выделяется 25 миллиардов рублей. Сумма достаточно большая и, казалось бы, позволяет решить большинство проблем, в первую очередь касающихся инфраструктуры. Однако все не столь радужно. Если изучить список моногородов, обнаружится, что в третью, «благополучную» категорию, зачислены Набережные Челны и Тольятти.

КАМАЗ на прошедшей неделе останавливал производство на три дня из-за двадцатипроцентного падения рынка грузовых автомобилей — причем это уже не первые и явно не последние вынужденные каникулы для рабочих в этом году. «АвтоВАЗ» еще в начале года объявил о программе сокращения персонала, а к осени озвучили и цифры — до 20 процентов к 2020 году. Очевидно, что категоризация моногородов была проведена исходя из показателей «сытого» 2013 года и требует серьезных уточнений.

Следует учитывать и то, что единый подход к ситуации в разных моногородах невозможен — везде своя специфика как производственная, так и региональная, да и простым вливанием денежных средств от проблем вряд ли избавиться. В Иркутской области решили обсудить ситуацию и собрали представителей всех восьми моногородов региона — а это, между прочим, около 400 тысяч человек или около 15 процентов жителей области.

Главы городов перспективы оценивают довольно скептически. «Единственное конкурентное преимущество Иркутской области — дешевая электроэнергия — утрачено. Сегодня приходится не только дорого заплатить за электроэнергию, но еще и раскошелиться за подключение к сетям. За технологическое подключение крупному предприятию нужно выложить 1 миллиард рублей», — цитирует «Сибирское информационное агентство» мэра Черемхово Вадима Семенова.

В Байкальске, включенном в первую категорию моногородов, проблем еще больше. Находящееся в центре Байкальской природной территории муниципальное образование фактически лишено возможности привлекать инвестиции для создания нового производства — от экологических требований не отмахнешься, а печальная история Байкальского целлюлозно-бумажного комбината известна всем.

Сокращение персонала на градообразующих предприятиях приводит к тому, что муниципальное образование перестает соответствовать критериям моногорода и, таким образом, вообще теряет шанс на получение государственных субсидий. В результате из перечня моногородов исчезла Добрянка в Пермском крае, значительная часть населения которой трудилась на Пермской ГРЭС. Еще сложнее ситуация сейчас в девяти моногородах, связанных с холдингом «Мечел». Неделю назад было объявлено, что в случае банкротства «Мечела» правительство готово выделить 5 миллиардов рублей на решение проблем жителей этих моногородов.

Однако следует понимать, что в том же Междуреченске, Кемеровской области (а это, на секундочку, почти 100 тысяч человек) финансовые вливания лишь отсрочат кризис. Новые шахты не открываются, старые закрываются, действующие не модернизируются. Шахтеры, стучащие касками у Белого Дома в Москве лишь кажутся далеким прошлым.

Не стоит также забывать, что ряд моногородов представляет собой фактически ведомственные закрытые административно-территориальные образования (ЗАТО) с крайне сложной системой подчинения и финансирования. Скажем, Снежинск (Челябинск-70) и Трехгорный (Златоуст-36) Челябинской области — города «Росатома». Очевидно, что для исправления ситуации одного лишь ФРМ мало — необходимо тесное взаимодействие с региональными властями, профильными министерствами и госкорпорациями.

Разговоры о том, что моногорода следует упразднить и забыть о них, как о страшном сне и тяжком советском наследии, не прекратятся, это следует понимать. Увы, простым переселением людей вопрос не решишь — речь идет о миллионах рабочих мест и соответствующем объеме жилья. Но и создание ФРМ без разработки адресной программы, дорожной карты, без понимания ситуации на местах не даст ничего, кроме очередного расходования средств — ведь для тех же инвестиционных проектов нужны ясные и внятные перспективы. Первый шаг в верном направлении сделан правительством. Дело за регионами.

Тимофей Шевяков