Здесь Русью пахнет. Почему Крым ушел от Украины

Поезд дружбы

12 марта, 82 часа до референдума

В вагоне поезда Киев — Симферополь — полный «артек». Английская, французская, немецкая, русская, украинская речь. Три купе под завязку забиты съёмочной группой из Атланты. С ними несколько украинцев и москвич-сопровождающий — подстраховались на все случаи жизни.

Из открытых купе доносятся обрывки разговоров.
— Вы в Севастополь? Осторожно, иностранцев там не любят.
— А вы откуда? Из Киева? Это вас там не любят.
— Я слышал, самооборона лютует, а не «вежливые».
— «Вежливые» — это кто?
— «Вежливые» — это «зелёные человечки».
— У нас под Евпаторией недострой остался. Кого теперь будет интересовать право собственности?
— Нужны герои, — инструктирует свою армию наёмников телевизионщица. — Допустим, он украинский военный в Бахчисарае, а у него ребёнок под Рязанью и старушка-мать — бандеровка из Ужгорода. Ещё нужен боевой татарин.

Проводницы длинноноги, подтянуты и нарядны — такой шанс себя показать, увидеть мир выпадает нечасто.

— Чай будете заказывать?
— Будем. Один чёрный, три зелёных.

На словах «три зелёных» соседнее купе начинает истерически хохотать. Новое время, новые смыслы. Проводницы явно «постукивают». Причём без команды сверху — исключительно из бдительности. Проходя ночью мимо купе проводников, обращаю внимание на то, что они деловито сортировали билеты — по фамилиям. Судя по всему, вычисляли иностранцев.
Человечки из прошлого

13 марта, 70 часов до начала референдума

На вокзале поезда встречает песня: «Мой Симферополь — ворота Крыма, тебе прощальный привет пошлёт». Сегодня она звучит особенно жизнеутверждающе.

Все выходы в Симферополь перекрыли люди с повязками «Самооборона Крыма». Старший приносит извинения за беспокойство, спрашивает о цели приезда и просит показать паспорт. (Группу телевизионщиков из Атланты они упустили — те предусмотрительно выгрузились в Джанкое, где их уже ждал местный проводник с микроавтобусом.) Чуть дальше выстроились таксисты с неизменным: «Куда ехать будем?» Эти в случае чего переживут даже ядерную зиму.

Со Светланой Паниной, миниатюрной блондинкой, матерью двоих детей, женой одного мужа, автором блога «Борщ в стиральной машине» и симферопольским гештальт-терапевтом мы договариваемся о встрече накануне. Она предупреждает:
— Если не буду отвечать, принимаю клиента. Перезвоню.
На моё немое удивление отвечает:
— В любой непонятной ситуации делай то, чему долго учился.

Светлана помнит, что происходит, когда на улицы приходят «зелёные человечки». Она родилась в Грозном. В 1992-м вместе с родителями бежала к родне в Крым. Их квартиру в столице Чечни отжали бывшие милиционеры, очень быстро ставшие бандитами. Вещи из квартиры, в том числе пианино, выставили на улицу.

В последний день февраля, когда «зелёные человечки» с автоматами уже были в Симферополе, Светлана села в поезд и поехала в Киев, к друзьям. Разбираться с чудовищами, поселившимися в её голове. Друзья привели её на Майдан в день скорби:
— Это было спокойно, достойно, без истерики. Стало не так страшно. Стало понятно, что правда здесь, а не у меня в голове.

Впервые за много недель она перестала бояться. Как оказалось, рано. В тот же день узнала, что Совет Федерации разрешил Путину ввести на полуостров войска, которые там и без того уже стояли. В Крыму у Светланы остались дети с мужем. Её отец, бывший военный, живёт рядом с частью в Перевальном. Три дня, проведённые в Киеве, снова стали кошмаром: она вздрагивала от телефонных звонков, боялась читать новости. Успокоилась, когда села в поезд, снова отправившись навстречу страхам. На этот раз в Крым. Через полчаса после возвращения уже работала с первым клиентом.
— Ты живёшь неделю, десять дней, и тебя трясёт, потому что вокруг люди с автоматами, — рассказывает она. — А потом видишь, что ничего не происходит, кроме того, что к банкоматам очереди и в супермаркетах исчезают продукты с полок.

Мы разговариваем о Крыме и крымчанах. Светлана вспоминает, что 10 марта на работу вышли учителя и врачи в некоторых школах и больницах. Этот день был выходным в Украине и рабочим в России. По украинским законам, люди могли отдыхать, но начальники решили продемонстрировать лояльность будущей власти.

Мы разговариваем об украинцах. О том, что Украина — уникальная страна. Часть населения хочет в Европу и говорит: «Камон, Европа!» Вторая мечтает о России и говорит: «Давай, Россия, спасай нас».
— В обоих случаях, это очень женский путь — я вот сижу такая красивая, никуда не двигаюсь, а ты, милый друг, приходи ко мне, всё сам за меня решишь.

По мнению Паниной, Крым сейчас напоминает ребёнка при разводе родителей — каждый тянет его в свою сторону. Папа говорит: «Мама плохая». Мама отвечает: «Папа твой — козёл». Такой ребёнок может стать либо проблемным, либо беспомощным и начать манипулировать родителями. Родители для него больше не авторитет. У родителей «синдром опустевшего гнезда». И у каждого своя правда, но она больше не подходит к новой ситуации. Диалог возможен, когда горшки побиты, а все ценности подвергнутся ревизии.
Светлана не верит, что 17 марта окажется в России, которую покинула 22 года назад, спасаясь из Грозного.

— Если здесь будет Россия, скорее всего, придётся эмигрировать в Украину.
Это и её личная война — у Паниной конфликт с роднёй, болезненно воспринимающей её желание остаться гражданкой Украины.

Сворачиваем разговор — Светлане пора забирать дочь из школы. Напоследок спрашиваю о главных уроках этих месяцев. Панина загибает пальцы.
— Во-первых, стало понятно, где ты, кто ты, с кем ты. Во-вторых, и это главное, научилась ценить простые вещи: просыпаешься, видишь рассвет, понимаешь, что никто не стреляет. Мир. Говоришь с подругой не о том, что слышали в новостях, а о том, что видели и пережили лично, сами, и это самое честное, что можно придумать.

В январе Светлана Панина забрала чешское пианино из родительского дома к себе на съёмную квартиру. В 1992-м оно приехало в Крым на грузовичке из Грозного – вместе с другими наспех собранными вещами.
— Забрала к своим детям, которые не будут его беречь, кошкам, которые будут ходить по клавишам, белке, которая будет замирать в клетке при его звуках, соседям, которые будут стучать по батареям на пятом повторении гаммы. Забрала в свою жизнь, не знаю для чего. Но знаю, что сделала всё правильно, потому что я глажу его клавиши и не чувствую счастья. Только нежную, тихую радость.

Война имени Юдашкина

13 марта, 62 часа до начала референдума

«Запоминайте адрес: Чехова, 17», — приглашает художник и галерист Исмет Шейх-Задэ встретиться в Крымско­татарском музее искусств. Нахожу дом без вывески в симферопольской подворотне. В одной из комнат у телевизора полукругом выстроились сотрудницы музея — слушают новости местного канала ATR. «Крымская самооборона» взяла в плен очередного журналиста. «Сейчас лучше не признаваться, что вы журналист», — отводит взгляд директор музея, красивая женщина с тревожными глазами. И тут же спрашивает: «Как думаете, что теперь будет?»

Общаясь с Исметом, сложнее всего понять, кто перед тобой — гений или безумец. Слишком тонкой бывает грань. В 1993-м Шейх-Задэ с отличием защитил диплом в лучшем художественном вузе Советского Союза — московском Суриковском институте. Позже создал виртуальную картинную галерею «Крымское Ханство». Проводил акции с Борисом Гребенщиковым, группой «АукцЫон» и потомком крымских ханов Джеззар Гиреем. Время от времени одержим грандиозными проектами. Вроде переезда Организации Объединённых Наций в Крым. Или конкурса на создание памятника Чингисхану в Москве.

Мы уходим из музея и ищем, где могли бы поговорить вдали от чужих глаз и ушей. Исмет жалуется, что в последнее время на улицах появилось много «топтунов». Мимо проезжает большая машина с «зелёными человечками».

— Это выглядит как демонстрация новой коллекции Юдашкина — экспортный вариант формы, которую ещё и в России не надевали, — говорит художник. — После брутальных кавказских войн 90-х российские солдаты к нам вошли, как в Европу. Де-факто нас признали европейцами.

Автоматически повторяю вопрос, который мне задали в музее: «Что теперь будет?» Исмет — глубоководная рыба. Ему неинтересны частности. Он говорит о тектонических разломах, которые происходят сейчас и аукнутся в будущем.

— Накануне Прощёного воскресенья и Великого поста сенаторы одной великой православной страны дали согласие на ввод войск на территорию другой великой православной страны, — говорит Исмет. — Причём очаг напряжённости возник в месте, где произошло Крещение Руси, — в Херсонесе, Крыму. Это подвергает ревизии саму идею православного единства.

Он замечает, что санкция Совета Федерации на «введение ограниченного контингента войск» — калька «афганских» времён. Правда, маятник качнулся из одной крайней фазы в другую. Если в Афганистан «ограниченный контингент» вошёл, чтобы выполнить интернациональный долг, то в Крым — под девизом «своих не бросаем». Логическое завершение идей фильма «Брат-2»: заблудшая русская проститутка в Чикаго должна быть спасена правильным русским бандитом.

Исмет констатирует: освоение Крыма Украиной провалено:
— Чтобы Крым оставался с Украиной, украинским властям нужно было лучше, чем в России, пытаться понять русскую цивилизацию. Киев относился к полуострову не как к перекрёстку — геополитическому, культурному, а как к даче.

В числе причин этого провала, по мнению Шейх-Задэ, — дефицит креативности. Провинциальное мышление. Патологическое желание быть при ком-то. Уверенность, что проблемами Украины должны заниматься все, кроме самих украинцев, — ООН, США, НАТО, Россия.

Шейх-Задэ убеждён, что золотая акция в Крыму сегодня у татар, которых новая власть будет задабривать. Причём решения принимают не симферопольские марионетки, а в Кремле.
— Мы понимаем, что происходит, когда включаем центральные российские каналы и видим, что сейчас нет негатива о татарах, — отмечает он. — Нас не называют пятой колонной бандеровцев, как легко могли бы назвать. Джемилев полчаса говорил по телефону с Путиным. Для украинской власти этот канал общения с Москвой сегодня единственный.
Счастье есть
14 марта, 42 часа до начала референдума

Если хотите встретить счастливых людей, езжайте в село Лесновка под Саками и найдите там Сергея и Алёну Недохлебовых. Конь Огонь, собаки Тор и Брюс, кажется, разделяют счастье хозяев. Сергею за 50, у него правильная русская речь, мягкие, обволакивающие интонации и внешность помещика, удалившегося в своё имение от соблазнов мира. Ещё у него два неоконченных высших образования  — медицинское и педагогическое. В начале 1990-х Недохлебов несколько лет работал учителем.

По его словам, преподавать детям историю в Украине — значит, идти или против программы, или против совести. Сергей зарабатывает ремонтами — специализируется на лепнине, а в свободное время делает и продаёт вино. Естественно, нелегально. На приобретение лицензий и сертификатов, по его словам, нужно 900 тысяч грн, со взятками — миллион.

Бюрократия — не единственная претензия Сергея к украинскому государству. Ещё его раздражает, что в паспорте его фамилию написали «с грузинским акцентом» — Нэдохлебов. Что родную Лесновку на дорожных указателях называют Ліснівка. Что из названия любимой Массандры исчезла одна «с».

— К украинскому государству мы относимся с презрением. Потому что это государство воров и лжецов, — вдумчиво, как кирпичную стену укладывает, продолжает Сергей. — Турчинов с лицом Кощея заявляет, что Украина не будет проводить военную операцию в Крыму. А почему? А проведите, ребята. Почему они не хотят защищать землю, которую считают своей? Потому что всё разворовали и угробили.

О том, что Россия в обозримом будущем сможет забрать Крым, до недавнего времени Недохлебовы могли лишь мечтать. Спрашиваю, не было ли мыслей уехать в Россию, чтобы не приходилось наступать себе на горло?

— Во-первых, у нас здесь виноградники. Начинать на новом месте с нуля тяжело. Это ещё 15 лет жизни. А, кроме того, у меня теплилась надежда, что мы не просто так живём. Наша миссия здесь была — сохранить Крым для России. И потом, есть такая пословица: жизнь даётся человеку один раз, и прожить её надо в Крыму.
— В нынешней России что-то раздражает?
— Меня раздражает, что Макаревич не поддерживает Путина, — не задумываясь, отвечает Алёна.
— Поймите, сейчас крымчане совершают подвиг, проводя референдум, — вступает Сергей. — Потому что мы рискуем курортным сезоном. Но уже допекло так, что мы готовы остаться без воды, терпеть перебои с электричеством, лишь бы избавиться от этого рабства.

Разговор уверенно выруливает на бандеровцев, которые, как убеждены Недохлебовы, везде. В том числе в Крыму.

— Свою идеологию они тщательно прячут, — объясняет Сергей. — Но мы ведь понимаем, что они нас ненавидят, просто сейчас спрятали зубы, когти и улыбаются. Чтобы мирно общаться с людьми из Западной Украины, мы должны немного не договаривать. Обходить болевые точки. А россиянам мы можем сказать всё. И у нас нет болевых точек.

Будущее полуострова и его семьи, по мнению Сергея, светло и прекрасно. Хотя он признаёт, что главная сложность после референдума — проезд российских туристов через Украину. На решение этой проблемы уйдёт 3–4 года, пока построят мост через Керченский пролив. Потерю украинских туристов он считает временной:

— Сейчас многие рассердятся. А спустя какое-то время примут потерю Крыма как факт. Потом у них проснётся ностальгия, они будут спокойно менять гривны на рубли и здесь отдыхать.
День тишины

15 марта, 20 часов до начала референдума

Симферополь — город контрастов. На машинах ГАИ герб Украины уживается с российскими флажками. Под памятником Ильичу человек с плакатом, на котором двуглавый орёл и девиз «Самодержавие, православие, народность». По городу ездят автомобили с российскими флагами. Размер флагов чётко коррелирует с классом авто — чем дешевле вторые, тем богаче выглядят первые. С заборов и стен домов похотливо улыбается американский сенатор Маккейн. Для тех, кто не в курсе, рядом есть объяснение: «Мы принесём гомосексуализм, мы узаконим педофилию».

Покупаю крымские газеты. На первых полосах плакат с зовущей Родиной-матерью и Спасская башня Кремля. Заголовки под стать: «Здравствуй, Россия!», «Столица к плебисциту готова», «Пора вставать с колен», «К референдуму готовься, а за коммуналку плати!». Позитив захлёстывает. «В ялтинском зоопарке «Сказка» у пары зебр родился малыш. Самочке дали имя Россия.

Если долго гулять по улице Пушкина, рано или поздно обязательно встретишь депутата российской Госдумы Николая Валуева. Также известного любителям бокса, как Зверь с Востока, Никола Питерский и Коля-кувалда. Двухметровый гигант жмёт руки мужчинам и позирует с девушками. В отличие от других крымских радостей в пик сезона (катание на «банане», фотографирование с обезьянками), этот аттракцион пока бесплатный.

В центре города духоподъёмный концерт. На сцене мужское трио, напоминающее героев сказки «Садко». Старательно исполняют песню «Будем жить, славяне». Припев соответствующий: «Главное нам, братья, братьями остаться, духом быть сильнее и на всякий случай крестами обменяться». Затем ведущий зовёт на сцену солистку московской группы «Архипелаг». Спев песню «Русский русскому помоги», солистка попрощалась с публикой неожиданно: «Россия с вами, мы поможем защитить вас друг от друга».

— Как найти школу №40 на улице Морозова? — интересуюсь у прохожих в накидках из российских флагов, направляясь на избирательный участок №08140.
— Пройдёте салон «Царица ночи», увидите магазин «Счастье». Там сразу налево.
Несмотря на дождь и холод, на участке аншлаг. В здании неистребимый запах кипячёного молока с пенкой — бича многих поколений первоклассников. Люди берут распечатанные на принтере бюллетени и в открытую (все свои) ставят галочки напротив первого варианта ответа — за Крым в составе России. 

«Уважаемые симферопольцы! 16 марта в 20.00 состоится закрытие фестиваля «Крымская весна». Будем рады видеть вас на площади Ленина» — приглашает объявление на дверях школы. Народное гулянье продлится до утра — толпы будут петь «День Победы» и пускать фейерверки.

Я уезжаю из Симферополя вечером. Ни людей в повязках самообороновцев, ни «зелёных человечков» на вокзале не было. О том, что граница Украины де-факто переехала на север, несколько часов спустя напомнили пограничники в Мелитополе.

Радио в поезде транслирует песню «Вечный полдень» крымско-московской группы «Ундервуд». «Губы твои лето, лето, а глаза зима, зима, зима...» До свидания, полуостров застывший, как муха, в янтаре времени. Земля самой медовой пахлавы с орешками и самой желанной тёплой воды в кранах. Самых живучих мифов и самых густонаселённых пляжей, самых щедрых друзей и самых жадных таксистов. Самого громкого шансона и самых курящих водителей маршруток. Растений-эндемиков и людей, уверенных в том, что жизнь даётся человеку один раз и прожить её надо в Крыму.

Михаил Кригель, Фокус