В Мариуполе охраняют границу, которой нет - ФОКУС

Штаб Донецкого погранотряда всегда был не в Донецке, а в Мариуполе. Поэтому потеря столицы Донбасса почти не отразилась на его работе. Подразделения, прибывшие в район Мариуполя из сектора "Д", укрепили сократившуюся границу. А пограничные катера, выведенные из Керчи, усилили морские рубежи.

В Мариуполе спокойно только море. То лазурное, то изумрудно-зелёное, оно искрится внизу, в просторной подкове бухты. С наблюдательного поста нам с Лютым как на ладони видны маяки, суда у причалов и ветхие портовые постройки.

Прямо перед нами поблёскивает свежевыкрашенным бортом с широкой сине-жёлтой полосой большой пограничный катер. Лютый был на точно таком же, когда с берега по нему начали бить управляемыми ракетами. Это случилось в последний день августа, когда ещё не затихли финальные залпы иловайской трагедии.

Мы долго молчим, и я могу хорошо рассмотреть Лютого. Глаза у него такого же изумрудного цвета, как море внизу, а щёки заросли густой щетиной: он не брился с утра, как всегда перед работой в морском патруле.

— Море бритвы не любит, — объясняет Лютый, проводя по подбородку рукой в тактической перчатке. — Соль раздражает кожу. А ещё есть примета, что перед выходом в море нельзя смотреть на себя в зеркало.

Лютый "упакован" не хуже натовского солдата: хороший бронежилет, тактические очки, кевларовая каска с маскировочным чехлом, наколенники. Всё это подарки от неравнодушных одесситов, которые помогали раненому морскому офицеру вернуться в строй. Экипировка, которая была у Лютого до ранения, лежит сейчас на дне Азовского моря вместе со сгоревшим катером BG 119 типа "Гриф".

В тот день Лютый был командиром маневренной группы, состоявшей из двух катеров: большого — "Грифа" и малого — типа "Калкан". Патрулировали прибрежные воды в районе Новоазовска. Погода стояла ясная, катера шли на расстоянии трёх морских миль от берега — чуть больше 5 километров.

— Сначала я услышал жуткий свист, а потом один за другим прогремели пять взрывов, — наконец произносит Лютый, закуривая сигарету. — Уже в одесском госпитале я пересмотрел много литературы о ракетных системах и пришёл к выводу, что стреляли в нас из самоходного противотанкового комплекса "Хризантема". Только он мог на таком расстоянии точно поразить катер. Я скомандовал прыгать за борт. Слава богу, вода не была холодной. Двое из нас были обожжены, ещё двое, в том числе и я, ранены осколками, трое — контужены.

Когда моряки собрались вместе, они недосчитались капитана корабля Дениса Петухова и сигнальщика Богдана Тищенко, которых, скорее всего, убило осколками. "Калкан" вынужден был уйти, чтобы и его не постигла участь "Грифа". А моряки оставались в воде ещё около часа. Это ожидание было самым трудным в их жизни.

Нас окликают снизу. Новенький белоснежный катер, совсем недавно построенный для пограничников столичным заводом "Ленинская кузня", готовится к отплытию.

— Как твоё настоящее имя? — спрашиваю я Лютого, приготовив блокнот и ручку.

— Оно осталось в Крыму, — отвечает он. — И там же родился Лютый, капитан третьего ранга, Мариупольский отряд морской охраны. Знаешь, почему немцы во время Второй мировой войны называли советских моряков чёрной смертью? Потому что нет злее бойца, чем моряк, потерявший свой корабль.

Украина не потеряла в Крыму ни одного пограничного корабля. Все они вовремя вышли в открытое море, а потом перебазировались в Одессу и Мариуполь. Поэтому большинство офицеров Мариупольского отряда морской охраны — из Керчи.

Начальник штаба капитан первого ранга Роман Магера прослужил в Керчи пятнадцать лет. Родился и вырос в Феодосии, окончил военно-морское училище в Севастополе, на полуострове остались его родители.

Капитан Магера — крупный широкоплечий мужчина с пистолетом Макарова на бедре, а не на поясе, как обычно. Так оружие можно быстрее пустить в ход.

— Когда нашу часть заблокировали "зелёные человечки", я увидел внутреннюю гниль многих из тех, кого считал друзьями, — рассказывает капитан, наблюдая за приготовлениями к выходу катера в море. — Если ты настоящий мужчина, то не можешь изменить присяге даже под страхом смерти. Поэтому сопли "да у меня здесь бабушка, квартира, кредит невыплаченный" вызывали у меня тошноту. Со мной в Мариуполь ушли не просто патриоты, а мужчины с большой буквы. Точно знаю, что никто из них не предаст и не продаст меня. Проверено Крымом.

Под российский флаг перешли служить треть офицеров и две трети контрактников бывшей Керченской пограничной части.

— Я слышал, что их обязывают писать объяснительные, если будет установлено, что они связывались с пограничниками из Украины, — говорит Роман Магера. — Поэтому никто из них даже не пытается выйти на связь. Насколько мне известно, всех предателей сейчас перевели в Балаклаву и скоро должны отправить во Владивосток — доказывать свою любовь к новой родине.

Капитан первого ранга Роман Магера (слева) и капитан третьего ранга Алексей Петров до войны служили в Керчи

Капитан Магера уходит заполнять документы на плавбазу — старый плавучий дом, где живут и работают морские офицеры. Я, Лютый и его друг, капитан третьего ранга Алексей Петров, остаёмся на причале и снова смотрим на изумрудную гладь бухты. Весельчак Алексей — полная противоположность хмурому Лютому.

— Я родился под Смоленском, вырос на Тянь-Шаньском Алтае, и бросало меня, как товарища Сухова, от Амура до Туркестана, — широко улыбаясь, рассказывает он.

— В пустыне не хватало воды, поэтому и попросился в Керчь, — подхватываю я его шутливый тон.

— Точно! И теперь злорадствую, слыша, что в Крыму всё плохо. Хочется крикнуть через всё Азовское море нашим бывшим сослуживцам: "Я же предупреждал!"

— А я из Одессы, — признаётся Лютый. — После учёбы попал по распределению в Керчь, оттуда перешёл в Котовский погранотряд. Но всегда хотел вернуться. Кроме того, у настоящего одессита без моря жабры сохнут.

— А как вернулся, пришлось вступать в борьбу не с контрабандистами, а с "зелёными человечками", — вставляет Лёша.

— Я даже познакомился с одним из них. Сначала он ерепенился: я, мол, оборона Крыма. Но после пары ласковых признался, что из Тольятти и что раньше охранял Олимпиаду в Сочи. Зачем, говорит, спрашиваешь, если и так всё понимаешь. Его Васей звали. Он даже прощения у меня просил: "Ребята, извините, у меня приказ, я отступиться не могу". Хороший мужик был.

— Эх, если б и у нас тогда был приказ! — эхом отзывается Лёша.

Бросив короткий взгляд на мой спасжилет, Лютый быстрыми уверенными движениями перестёгивает ремешки, затягивая их по фигуре.

— Это у меня теперь пунктик на всю жизнь, — объясняет он. — В воде ремешки очень быстро запутываются. Я тогда со своим спасжилетом боролся минут сорок.

Миновав маяки, которыми обозначен выход из бухты, рулевой матрос даёт полный ход. Я едва успеваю снять шапку: на такой скорости ветром сдувает всё, что не закреплено и не завинчено.

Для парусной яхты хорошей скоростью считается 5 узлов. А на нашем спидометре 35 узлов, более 60 километров в час. На поворотах приходится обеими руками держаться за поручни, чтобы не вылететь за борт. Мы идём на запад: восточное направление, в котором находится захваченный Новоазовск, патрулировать бессмысленно.

В открытом море немного сбавляем скорость, Лютый занимает пост у прикреплённого к борту пулемёта, а я ухожу в рулевую рубку, где рёв моторов превращается в ровный гул и можно поговорить.

— Российские военные корабли мы здесь можем встретить? — спрашиваю у Романа Магеры.

— В Азовском море пока только пограничные катера. Они в последнее время часто приближаются к нашим берегам и не выходят на связь. Уважающие себя моряки так не поступают.

— Если встретим такого нарушителя, то…

— Будем сопровождать вдоль украинского берега, что ж ещё? Проблема в том, что российские катера не могут нарушить границу в Азовском море. Потому что границы здесь нет.

В 1992 году Россия и Украина подписали договор, согласно которому Азов стал внутренним морем обоих государств. Кораблям разрешалось подходить к чужим берегам "на расстояние наибольшего отлива", иначе говоря, на длину прибрежной волны.

В 2006 году украинцы предложили разграничить акваторию Азовского моря, но россияне не согласились. Ведь если проводить границу по международным нормам, то 2/3 Азова должно отойти Украине.

Поэтому Украина провела границу в одностороннем порядке. Украинские пограничники договаривались со своими российскими коллегами, чтобы те не заходили в их квадраты. Обсуждали общие проблемы, передавали друг другу захваченных контрабандистов и делали многое другое, что шло на пользу обеим странам. Теперь на этом сотрудничестве поставлен крест.

— Я, честно говоря, даже не хотел бы встречаться с россиянами, — признаётся Роман Магера. — Кроме того, уверен, что тех пограничников, с которыми мы годами дружили, давно заменили.

На лице капитана появляется гримаса отвращения. Видно, что он охотнее командовал бы боевым кораблём, чем выполнял унизительные манёвры вокруг российских катеров, безуспешно пытаясь связаться с ними по рации.

По числу судов и огневой мощи украинский пограничный флот на Азове не уступает российскому

Как рассказал капитан Магера, украинский пограничный флот на Азове по количеству судов и огневой мощи не уступает российскому. Но российские корабли современнее: самый старый построен в 2006 году. Многие украинские катера разменяли уже четвёртый десяток, отслужив по два срока, и держатся на плаву только благодаря усилиям личного состава.

Несколько лет назад появилась программа обновления кораблей и катеров погранслужбы, рассчитанная до 2018 года. Феодосийская судостроительная компания "Море" должна была каждые полгода строить по кораблю. Но на воду успели спустить лишь одно судно. Теперь вся надежда на столичный завод, носящий имя вождя мирового пролетариата.

— Наш катер идеально подходит для мирного времени, — рассказывает Роман Магера под гул моторов. — От такого ни один контрабандист не уйдёт. Но даже выстрелами из калашникова его легко превратить в решето. Поэтому второй катер, который делает для нас "Ленинская кузня", будет бронированным. И радиолокационное оборудование на нём будет современное.

Капитана Магеру беспокоит возможность прорыва российских судов из Крыма в район Геническа. Ведь берег Азовского моря позволяет легко причалить к любой его части.

Вооружение на российских и украинских кораблях примерно одинаковое: крупнокалиберные пулемёты "Утёс" и 30-миллиметровые артиллерийские установки. Морской авиации нет ни у нас, ни у россиян. Но от Мариуполя до Ейска, где находится база морской охраны РФ, по прямой через Таганрогский залив около семидесяти километров. Кроме того, для блокады Мариуполя Россия может перебросить корабли из Керчи. Однако на возможность высадки десанта Роман Магера смотрит скептически.

— Десантные корабли едва ли смогут пройти незамеченными через Керченский пролив, — считает он. — Их скорость — всего 10–12 узлов, а значит, их можно легко уничтожить вдали от берега с помощью береговой артиллерии или авиации. Главное, чтобы не было так, как в Крыму: мы докладываем, что враг приближается, а нам отвечают: "Хорошо, наблюдайте за ним".

Украинские пограничники экипированы не хуже натовских войск

По данным украинской разведки, российские морские пограничники не помогают донецким сепаратистам. Вместе с тем едва ли можно предположить, что беспилотники, которые по 4–5 раз в сутки летают над Азовским морем, кто-то может запускать без их ведома. Часть беспилотников украинцы сбивают — среди морских пограничников есть хорошие снайперы.

Попрощавшись с морскими пограничниками, отправляюсь на сухопутную границу у села Широкино. Точнее, на линию фронта. Пограничный уазик на сумасшедшей скорости пролетает пустое шоссе, усеянное неглубокими чёрными воронками от мин, и тормозит перед последним украинским блокпостом.

— Если начнут стрелять, прыгай сюда, — говорит мне водитель, указывая на узкий, почти незаметный в выгоревшей траве окоп. — Потом по тем переходам беги туда, в бетонное укрытие. Понял?

Я понял другое: на мне нет ни бронежилета, ни каски, из-за чего я чувствую себя голым, стоя рядом с "запакованными" бойцами. Последние четыре дня по этой дороге не стреляли, и мне казалось трусостью попросить "броник" в штабе.

Тревожные размышления прерывают несколько "зелёных человечков" в камуфляжных "скафандрах". Они молча окружают меня, словно пришельцы с другой планеты: одинаковые, грозные, вооружённые. Все в балаклавах, лишь у некоторых глаза не закрыты тактическими очками.

Тишину нарушает телефонный звонок, один из человечков достаёт мобильник и вдруг начинает говорить на незнакомом, гортанном языке. Я вздрагиваю. Наёмник? Чеченец?

— Иштван, говори по-украински, а то журналист потом напишет, что у нас тут воюют румыны.

— Или цыгане.

"Зелёные человечки" довольно смеются.

— Айно! Зате менше сепаратистим туй будуть лазити! — отвечает Иштван, показывая крепкие белые зубы и часть смуглого лица.

Он венгр из Закарпатья, командированный в Донецкий погранотряд. Другие пограничники в основном местные, донецкие.

— Мои родные по эту сторону, мне повезло, — рассказывает один из них, сняв балаклаву, под которой оказывается веснушчатое лицо и светло-русые курчавые волосы. — А вот многие одноклассники и знакомые — на стороне "ДНР". Если встречу их здесь с оружием, жалеть не буду.

Пограничники на войне выполняют роль "сигнализации": они наблюдают за всеми участками границы, передавая десантникам и артиллеристам информацию о передвижениях вражеской техники и диверсионных групп. Иногда участвуют в перестрелках.

Лейтенант Аветик Погосян ушёл в армию, оставив работу над диссертацией

— Увидишь в тепловизор ночью диверсионную группу, передашь её координаты в штаб, иногда ещё дашь очередь трассерами, чтобы артиллеристам было лучше видно, куда бить, вот и вся работа, — рассказывает веснушчатый парень. — С местными тоже работаем. Большинство из них не любят этих…

— Ну что, границу посмотрели, с бойцами поговорили? — нетерпеливо спрашивает у меня шофёр. — Поехали, незачем испытывать судьбу.

— Я бы хотел ещё сфотографировать, — говорю, указывая туда, где за огромными бетонными волнорезами, перегораживающими шоссе, за цепями противотанковых ежей и минных полей начинается нейтральная территория. Оттуда прилетают мины и реактивные снаряды.

— Исключено! — отрезает шофёр.

Штаб Донецкого погранотряда на западной окраине Мариуполя похож на крепость: повсюду укрытия, пулемётные гнёзда, мешки с песком, а на окнах противогранатные сетки. Бойцы не расстаются с автоматами.

Несмотря на то что уже стемнело, пограничники разгружают какие-то ящики из огромного бронированного "Урала". Это бывшая машина сепаратистского батальона "Восток", которую отбили в июньском бою на пункте пропуска "Мариновка".

О том, что в ящиках, которые разгружают бойцы, узнать нереально. В зоне АТО любопытство считается не меньшим пороком, чем болтливость. Поэтому офицеры погранотряда смотрят на меня косо и в ответ на самые безобидные вопросы молчат, как партизаны на допросе. Намного проще общаться с мобилизованными, которые ещё полгода назад были на гражданке.

На тёмной спортплощадке вместе с солдатами занимаются два офицера: плечистый седоватый усач и юноша. Они мобилизованные из Кировоградской области. Несмотря на почти тридцатилетнюю разницу в возрасте, бойцы стали в Мариуполе друзьями. Усач — капитан Анатолий Алексеевец, учитель физкультуры и военно-патриотического воспитания в сельской школе. В прошлом десантник.

— В День ВДВ в нашем селе все надевают голубые береты и пьют, как сапожники, — рассказывает Анатолий. — В День пограничника все ходят уже в зелёных беретах, но пьют не меньше. А когда дошло до защиты Родины, оказалось, что в селе только один и десантник, и пограничник, да и тому уже за пятьдесят. Я мог бы, конечно, прикинуться больным и не пойти в армию, но как тогда смотреть в глаза ученикам?

Я вспоминаю заполненные кафешки на Крещатике, столичные кинотеатры. Где были бы все эти люди, если бы Анатолий и такие, как он, не пошли на эту войну?

Лейтенанту Аветику Погосяну двадцать два. Он признаётся, что самым трудным для него было добиться подчинения от рядовых, которые вдвое старше его. Но после нескольких обстрелов он легко находит общий язык с бойцами.

Офицерское звание Погосян получил на военной кафедре Одесской юридической академии. Совсем недавно поступил в аспирантуру и устроился работать в Государственную регистрационную службу, и тут ему позвонили из военкомата и спросили: "Ты патриот?"

Ротации у пограничников нет, границу нужно охранять круглосуточно. Но время от времени мобилизованным дают отпуска. Большинство из них, будучи не в силах оторваться от родных, присылают телеграммы о внезапно сразивших их болезнях. Так можно выгадать ещё неделю.

За время войны Донецкий погранотряд потерял 12 человек убитыми и 70 ранеными. Сейчас пограничники превратились в настоящую армию, которая, кстати, экипирована лучше остальных силовиков. В этом заслуга Евросоюза, который более десяти лет бесплатно снабжал украинских пограничников биноклями, тепловизорами и всем необходимым для службы. Теперь по наработанным каналам приходят бронежилеты и каски.

Капитан Анатолий Алексеевец до войны вёл в школе уроки физкультуры и военно-патриотического воспитания

У Анатолия дома хозяйство без присмотра, Аветика ждёт любимая Светлана, с которой они недавно решили пожениться.

— Раньше Нового года нас вряд ли отпустят, — размышляет вслух Анатолий. — А там всё будет зависеть от того, начнётся ли наступление сепаратистов.

Если случится бой за Мариуполь, пограничники станут в строй с частями Вооружённых сил и Нацгвардии.

Словно подтверждая мои мысли, разгруженный "Урал", когда-то принадлежавший батальону "Восток", медленно выезжает за ворота погранотряда и направляется к городу.

Фото автора