Повесть о настоящих человеках. Как Татьяна Маник спасла из плена украинского лётчика - ФОКУС

Об освобождении из плена Евгения Краснокутского, украинского летчика сбитого в мае вертолета Ми-8, Министерство обороны сообщило очень коротко. Никаких подробностей. А зря. Эту историю вполне можно было бы экранизировать. И начать ее нужно издалека.

В зале Донецкого музыкально-драматического театра им. Шевченко темно. Светится только сцена. Актеры играют последний акт мюзикла "Слепой" по мотивам пьесы Михаила Кропивницкого. Тихо звучит молитва. За дверями театра Донецк готовится к новому году. В Киеве – Майдан. На календаре 12 декабря 2013 года.

- Отец отправляет сына в Запорожскую Сечь воевать. Парень попадает в плен к туркам. Проведя там много лет, он решается на бунт, который заканчивается трагедией. Главному герою выкалывают глаза, но отпускают. Слепой и с бандурой он идет домой, - пересказывает краткое содержание пьесы Татьяна Маник. - "Украина, да сколько же ты будешь слепа? Украина вставай!". Актер так проникновенно говорил, что я не могла сдержать слезы. А моя подруга вдруг вскочила с кресла и закричала: "Слава Украине!". И зал ей ответил: "Героям Слава!". Вы не представляете, что это было. В Донецке, понимаете?! - Таня быстро поправляет рукой короткие немного вьющиеся волосы. - Это был поворотный момент для меня.

Еще недавно, до спектакля, она была поглощена внуком, его школьными задачками и телевизионными шоу, а после – следила за новостями из центра столицы и передавала через дочь подруги пирожки на Майдан.

Татьяне Маник 60 лет. Но я не могу обращаться к ней по имени-отчеству. Голос у Тани молодой и энергичный. В Донецк она приехала из Славянска. Билеты на спектакль получила в подарок ко дню рождения.

Кажется, не случись с Таней та история, судьба Евгения Краснокутского, капитана Вооруженных сил Украины, который 12 декабря прошлого тогда нес боевое дежурство в Василькове, за семь сотен километров от Донецка, сложилась бы иначе.

- За меня держись, - человек в черной маске пытается взять под руку раненого бойца. Тот еле держится на ногах. Его лица не рассмотреть. Голова бессильно склонилась набок. Телекамера внимательно следит за происходящим.

- Тайсон, подхватывай, - обращается к кому-то за кадром "Черная маска". В объектив попадает крупный мужчина в красной футболке и куртке защитного цвета. Он неловко пытается помочь раненому.

- Его свои же бросили. Забрали пистолет, сели в вертолет и улетели. Человек в маске возмущенно хмыкает в микрофон журналиста телеканала "Россия 24". Он рассказывает про украинского летчика, которого только что усадил в машину, чтобы отвезти в больницу.

В ночь на 2 мая 2014 года под Славянском были сбиты два украинских вертолета Ми-8. Евгений Краснокутский – единственный выживший из шестерых военных, попал в плен к боевикам.

- Мы из Чугуева летали в Славянск на разведку еще с апреля. Сепаратисты обстреливали наши вертолеты и раньше, но из стрелкового оружия. А вот так, чтобы ракетами – это было впервые, - вспоминает Евгений.

Ему 37 лет. Из них 17 лет в армии. Сначала летал на самолетах, а в 2004-м, когда авиационный полк сократили, переучился на штурмана вертолета. С тех пор служит в военной части в Бродах Львовской области. "Просто я люблю небо", - говорит он.

Командир экипажа Сергей Руденко, летчик-оператор Евгений Краснокутский и борт-техник Игорь Гришин вылетели из Чугуева ранним утром. Было еще темно. Когда кружились над Славянском, началась стрельба. В вертолет попали две ракеты ЗРК. Вторая сбила машину.

- Мне кажется, я на несколько секунд отключился. Очнулся от того, что вертолет падает - его сильно вращало. Повсюду были какие-то черные ошметки.

Евгений выпрыгнул с парашютом из кабины. Приземлился удачно – только пара ссадин на колене и руке.

- Я заметил, как перед самой землей еще до падения вертолета, раскрылся парашют. Подумал, может, кто-то выжил из экипажа. Пополз туда. Вроде постоянно смотрел по сторонам. Никого не было. А как подполз к вертолету, то услышал крик: "Бросай оружие!". Ко мне подбежали боевики. Прострелили бедро.

Сепаратистов спугнул новый вертолет, появившийся над местом падения. Ми-8 искал выживших.

- Просто он приземлился немного не в том месте. А я с простреленной ногой не смог до него добраться. Боевики вернулись. Только уже другие.

А дальше Евгений Краснокутский стал героем сюжета российского ТВ, показавшего, как "доблестные ополченцы" якобы спасают солдата украинской армии.

Евгений Краснокутский в плену у боевиков

- Они хотели все подать так, вроде бы наши бросили меня, хотя это неправда. - Евгений не скрывает раздражения, вспоминая ту историю. - Но везли-то меня в больницу не для того, чтобы подлечить и выпустить. Я был военнопленным. Скорее всего, хотели обменять на кого-то.

Раннее утро, Таня Маник и ее муж Леонид уже давно не спят. За окнами стоит грохот. На посветлевшем небе чернеет дым.

- Я включила телевизор, какой-то российский телеканал. Других тогда не транслировали. И узнала о сбитых вертолетах. А потом увидела этот сюжет об украинском летчике. На вид ему было, как моему сыну. Я решила идти в больницу. Она от нас недалеко, - рассказывает Таня.

Пара живет в частном секторе на тихой улице в 20 домов, усаженной вишневыми деревьями. Весной, когда они цветут, улица превращается в белый туннель. Тогда еще никто не мог даже предположить, во что она превратится через пару месяцев.

- Почему решили идти в больницу? - спрашиваю у Тани. Она на несколько секунд задумывается и начинает издалека.

- Когда у нас люди во главе с мэршей выходили с триколорами и лозунгами "Хотим в Россию", никто ведь не организовал митинга в поддержку Украины. Тогда еще не было бандитов с оружием, захвативших власть, и можно было этому противостоять. Наверное...

Взгляд Тани грустнеет.

- Но я ничего не сделала - сидела перед телевизором. А потом пришло чувство вины, и я начала искать возможность, как помочь нашим военным. Хоть чем-то, - объясняет она.

Небо тяжело нависало над городом. На улицах было немноголюдно.

- Надвигалась жуткая гроза. Я всю дорогу бежала, чтобы не попасть под дождь, - вспоминает Таня.

Белый корпус травматологии центральной городской больницы охраняли два человека с автоматами.

- Только я забежала в больницу, как хлынул ливень. Мне повезло, охранники не обратили на меня внимания. В палате я увидела летчика - его лицо такое, знаете, все синее, распухшее, заклеенное пластырями. Я даже не могла толком рассмотреть его черты. Только глаза. Они хорошие были. И по телосложению, видно, что паренек крепкий.

Женя пытался выпроводить посетительницу. Летчик считался военнопленным, именно его охраняли два вооруженных человека на входе, и Таня рисковала. Но от идеи навещать солдата и кормить его не отказалась. Она приходила к Жене по несколько раз в день.

- Таня очень помогла. Главное, она сообщила моим родным, где я нахожусь. Принесла телефон, и я был с ними на связи, - рассказывает Евгений.

- Я постоянно думала, как его забрать к себе. Но в городе комендантский час, а днем выбраться еще сложнее - много людей. Ничего не могла придумать.

Все решил случай.

5 мая из Харькова в Славянск приехали родители Евгения. Накануне ночью начались серьезные бои между сепаратистами и украинскими военными. В больницу поступило много раненых боевиков. Вокруг царила суматоха.

- Может, сепаратисты отступили, не знаю. Но пока был этот хаос, родители вместе с мужем Тани погрузили меня в машину и вывезли из Славянска. Все произошло быстро и спонтанно. Из города мы выезжали окольными путями. На трассе блокпосты боевиков пустовали. Видно, из-за боя. Мы проскочили в удачный момент. Просто повезло.

Женю привезли в Чугуев, а после в Харьковский госпиталь, где он лечился месяца. Пресс-служба Минобороны отчиталась об освобождении летчика из плена. Правда, без подробностей.

- Потом уже в сети я увидела фотографию Жени. Боже, он, оказывается, такой интересный молодой человек, – Таня шутливо вздыхает и закатывает глаза вверх. - Когда он лежал в больнице, я его таким красивым не видела.

С фотографии на Таню смотрел улыбчивый темноволосый мужчина. Рядом с ним – жена, две дочери и маленький сын.

Евгений Краснокутский теперь майор. Он перенес несколько операций. Сейчас дома в Коломые вместе с семьей. Пытается ходить, пока только на костылях. Лечил бедро - атрофировалось колено.

После отъезда Жени, Таня и ее муж познакомились на одном из блокпостов в Славянске с ребятами из 95 аэромобильной бригады.

- Мы передавали им сведения: рассказывали, где появился новый блокпост сепаратистов, сколько там людей, какое у них оружие. На нашей улице все знали, куда мы ездим. И каждый раз вся улица нас ждала. И каждый раз мы всей улицей собирали продукты ребятам.

- Не было страшно?

- Нет, была уверенность, что ничего не случится. Помощь военным я считала и сейчас считаю своей обязанностью. А страшно было, когда снаряды рядом с домом взрывались, когда Нона стреляла по нашей улице, и нам пришлось уехать из города.

В июне Таня с мужем покинула Славянск. Они вернулась спустя месяц и снова попала под обстрел.

- Это было по глупости. Некоторые соседи оставили нам ключи от домов, чтобы мы присматривали. Вот мы и приехали посмотреть, что там творится. Бой был жуткий. Мы сидели дома и даже в подвал не могли спуститься. Он у нас на улице. Я обняла подушку и думаю, может через подушку не попадет.

Таня берет подушку и прижимает ее к себе, как бы прячась от воображаемых пуль.

Она видела через окно, как летели осколки и безжалостно секли листья вишни. От взрывов дрожали стены, падала посуда. У половины домов на улице сорвало крыши и выбило стекла. Но дом Тани и Леонида уцелел.

Комнату заливает утренний свет. Кажется, он проникает даже в крохотные улья, нарисованные на картине, что висит на стене. Ее писал отец Тани. Светло-желтые обои горят. Дом ловит лучи уже осеннего, но все еще теплого солнца.

- Жалко было бы его потерять. С домом многое связано. Его строили еще мои родители. Это и крепость, и причал в жизни.

Таня обводит взглядом комнату, как будто впервые ее видит.

– Дом наших близких друзей сгорел. А он ведь на улице был самым красивым. Таня с усилием стряхивает с себя оцепенение.

Когда на следующий день сообщили, что Славянск освободили, в это верилось с трудом. Таня первым делом пошила двадцатиметровый украинский флаг, который теперь как подарочная лента украшает здание горисполкома.

- Здесь вообще-то много людей за Украину. Но люди в основном пассивны. Я пытаюсь расшевелить это сонное царство. Говорю: "Вставайте, хотя бы на вече сходите".

Чтобы не было поздно.